Государь - Страница 34

Плохо, что ни один из подвластных Владимиру князей и наместников не потрудился прислать гонца. Видать, не сочли, что пять сотен нурманов представляют опасность. Тем более — под предводительством Олава, некогда — княжьего любимца. Зная Трюггвисона, Духарев не сомневался, что тот останавливался в каждом крупном городе: попировать-повеселиться, заодно и припасы обновить.

Весть пришла от сына Артёма. Они с воеводой Сигурдом были соседями: после вокняжения в Киеве Владимир одарил верного ярла куском древлянских земель из бывшей Олеговой вотчины. Не удивительно, что Олав сначала посетил дядьку, а уж потом двинул в стольный град.

Прошедшие годы основательно изменили Трюггвисона. Из длинного костлявого подростка вырос могучий муж почти Духаревского роста. Но по-прежнему — красавец. Синие сияющие глаза, светлые густые волосы, прихваченные золотой с каменьями диадемой, яркие губы, небольшая ухоженная бородка… Ни одного шрама на лице, зубы — как отполированные. Великий князь киевский, тоже далеко не урод, на фоне Олава смотрелся весьма скромно.

Однако ж сын Трюггви поклонился Владимиру первым и не как равный равному, а низко, почти в пояс, удивив и всех присутствующих, и даже самого князя.

— Добро пожаловать, Олав-ярл! — пророкотал явно польщенный Владимир. — Будь гостем моим!

— Благодарю, княже! Никогда не забуду твою доброту и ласку!

Великолепный Олав либо забыл, почему покинул Киев, либо сделал вид, что забыл.

— Только я теперь не ярл, а конунг, — сообщил он с широченной улыбкой.

Позади Олава заухмылялись его ближники: тоже молодцы — просто загляденье. И не у всякого ярла найдутся этакие доспехи и такие толстые золотые гривны да браслеты.

Еще удивил Духарева пес. Здоровенная лохматая зверюга размером с мишку-подростка. Но — воспитанная. Вошла со всеми, улеглась и принялась сканировать пространство. Можно не сомневаться: если что не так — прянет аки пардус.

Сергею сразу захотелось такую же.

Владимир еще раз оглядел Олава с головы до ног, решил: проявленного почтения довольно, чтобы забыть о прошлых мелких обидах.

— Будь моим гостем, Олав, сын Трюггви! — провозгласил он по-нурмански. — И ты, и люди твои… Много ль их?

— Четыреста восемнадцать, — ответил Трюггвисон. — Считая тех, что сейчас со мной, и не считая собаки! — и ласково почесал волкодава повыше глаза. — Пока — немного, но будет — больше.

Владимир на мгновение задумался, потом объявил:

— Твоим людям накроют столы в нижнем городе. А мы с тобой попируем вместе! Как в старые времена!

— Вот это праздник! — воскликнул Олав и громко захохотал.

Владимир глядел на него очень внимательно.

«Прикидывает, как вписать Олава с хирдом в будущий поход», — легко догадался Сергей.

Но тут князь тоже засмеялся… И понеслась.

Заманить Олава в будущую ромейскую кампанию не удалось. У сына конунга Трюггви оказались другие дела. Личные и неотложные. Но начал он — издалека.

— Знаешь ли ты, конунг, что я теперь — христианин? — спросил он.

Вот это новость! Стольники Владимира, в подавляющем большинстве — язычники, изумленно переглядывались. Вот уж от кого они никак не ожидали, что примет ромейскую веру. То, что они знали о христианстве, ну просто никак не сочеталось с кровожадной профессией «викинг».

— И что же подвигло тебя, сын конунга Трюггви, на такой шаг? — спросил Владимир. — Мне было бы очень любопытно это узнать.

— Тогда я, конунг, расскажу тебе свою историю, — сказал Олав. — А уж ты сам думай, сгодится ли она тебе. Скажи, слыхал ли ты о том, что Гейра, дочь Бурицлава, вендского конунга, — была моей женой?

— Говорили мне, — кивнул Владимир. — Было время, я думал: уж не сойдемся ли мы с тобой в битве? Но знающие люди сказали: ты не поднимешь против меня меч. И я поверил.

— Верь мне и в будущем, — сказал конунг Олав, глядя прямо в глаза великому князю. — Я в долгу перед тобой, и так будет всегда. Но позволь мне продолжить.

И он продолжил. С обычным для нурманов хвастовством.

— Многое я свершил, пока жил у вендов. Ходил вместе с Бурицлавом-конунгом и Отта-кейсаром на Датский Вал воевать с Хаконом-ярлом, захватившим земли моего отца-конунга. Но Хакон, удачливый в битвах, сумел удержать Вал. Тогда Отта-кейсар посадил свое войско на корабли и переплыл через фьорд в Йотланд. Харальд, конунг данов, поспешил ему навстречу. Была славная битва — и Харальд-конунг бежал.

Но, — продолжал Олав, — к печали моей, Хакона-ярла не было с ним. Сбежал от нас на остров Марсей. Отта-кейсар начал переговоры с конунгом данов, убеждая того принять свою веру и обещая за то стать ему добрым другом. Харальд-конунг сначала противился, но когда святой епископ Поппо взял в руки раскаленное железо и пронес его, а потом показал руки конунгу данов, и тот увидел, что ладонь епископа не обожжена.

Тут Олав умолк, потому что в зале поднялся ропот.

— Ты видел это сам или слышал от других? — спросил весьма заинтересованный Владимир.

— Нет, — ответил Трюггвисон. — Я не видел рук епископа. И вопросы веры тогда меня мало интересовали. Я хотел лишь одного: смерти своего врага Хакона-ярла.

Владимир кивнул.

— Рассказывай, конунг, — разрешил он.

Гул в зале тут же умолк. Тишина нарушалась лишь журчанием напитков, подливаемых в чаши, да собачьей грызней на посыпанном соломой полу.

Огромный пес Олава в собачьих сварах не участвовал. Лежал близ хозяина, величественный и равнодушный. Князь среди собак.