Государь - Страница 78

Сергей вошел. Опустился на колено, обойдясь без церемониального ползания. К чему унижаться попусту? Если Василий намерен его наказать, то накажет несмотря на все эти черепашьи маневры. Если же Сергей императору всё еще нужен, то нарушением этикета можно пренебречь.

Духарев поклонился и застыл в ожидании под негодующим взглядом препозита священных покоев. Однако, так же как и в прошлый раз, никто не приказал страже, чтобы разложили наглого спафария, как положено, крестиком на полу. Добрый знак.

Вопреки традиции львы не зарычали и трон императорский к потолку не вознесся.

Хотя какая традиция? Он что, посол германский или принц дамасский? Из-за какого-то спафария механизмы ценные гонять?

— Подойди, — велел император.

Нацелил на Духарева пронзительные голубые глазки, помолчал, поскреб заросший черным волосом подбородок…

— Много полезного ты сделал для государства, спафарий Сергий, — обычным своим невыразительным глуховатым баритоном изрек повелитель Византии. — Повеление мое исполнил хорошо, так что следовало бы тебя вознаградить…

Духарев насторожился. Частица «бы» ему не понравилась. Может, не стоило ему задерживаться в империи после отплытия Владимира? С другой стороны, не исполни он вежливое пожелание Автократора — и результат был бы непредсказуем. Всевластный монарх запросто мог бы конфисковать всё духаревское имущество. И лишить его многочисленных, задорого купленных привилегий.

А торговля с Византией в настоящее время составляет почти две трети всех доходов торгового дома «Духарев и семья».

— Я мог бы одарить тебя новым титулом, — продолжал император, — но не может магистр римский служить при дворе скифского архонта. Я хотел сделать тебя магнатом, но узнал, что ты и так владеешь немалым капиталом, обширными землями, вдобавок часть из них — с правом податного и судебного иммунитета…

Тут Духарев насторожился еще больше, зная привычку византийских владык пополнять казну за счет богатеньких подданных. По принципу: было бы желание, а повод — найдется.

Желание точно было. Казна имперская пуста, как закрома вдовы после нашествия мытарей. Неудачная война с Булгарией, война гражданская… Правда, кое-что Василию досталось «в наследство» от побитых мятежников, но золотишка всё равно не хватало. Чтобы это понять, достаточно взглянуть на последнюю продукцию имперского монетного двора.

Василевс, похоже, заметил его беспокойство.

— Подойди ко мне ближе, светлейший муж, — велел он. И добавил уже совсем тихо: — Не бойся. Всё твое останется твоим.

И погромче:

— Зная твое богатство, я не стану награждать тебя деньгами и имуществом сверх того, чем уже наградил. Но оставить тебя без награды было бы несправедливо. Посему я дарую тебе привилегию… — Император выдержал паузу. — …Личную привилегию… Отныне ты… — еще одна пауза. — Получаешь право приветствовать Божественную императорскую власть так, как сделал это сегодня. Сиятельный, — движение пальца в направлении магистра приемов. — Позаботься о том, чтобы моя воля была зафиксирована. И еще я дарю тебе это… — Василий сделал знак уже логофету претория, и тот вложил в ладонь Духарева загодя приготовленный перстень с печаткой с рисунком, весьма похожим на тот, что ныне чеканили на золотых солидах: изображение Василия и его брата Константина, держащих Крест.

Именной, кстати. Вдоль краешка, тонкой искусной вязью: «Сергий, сын Иоанна, спафарий империи».

— Этот знак, — сказал император, — даст тебе беспрепятственный доступ во дворец и к моему паракимомену… — Имени василевс не назвал, что в очередной раз подтверждало слухи об опале незаконнорожденного сына императора Романа Лакапина. — А при необходимости… — василевс сделал очередную многозначительную паузу, — …и выше. Доволен ли ты наградой, спафарий Сергий?

— О да, Божественный! — Духарев поклонился и прижал к груди покоящийся в кулаке перстень, который, правда пока чисто теоретически, давал ему право доступа к дверям императорских покоев. А при необходимости — и за них.

Неслыханная честь для византийца, не входящего в состав родовой имперской знати, пусть даже и носившего титул спафария… Награда, не стоившая василевсу Василию и ломаного гроша.

Аудиенция окончена. Пятясь (права поворачиваться к василевсу спиной даровано не было), Духарев покинул Тронный зал. И самостоятельно (!) двинулся к выходу. Впрочем, исчезновению спутников-этериотов он уже не удивился. Уж с его-то нынешним «уровнем допуска» свободное перемещение по Большому Дворцу — сущие пустяки.

Тем не менее воспользоваться дарованной привилегией Сергей не поспешил.

Напротив, в кратчайшие сроки упаковал вещички, поднял на крыло, вернее, на палубы, дружину и оставил за кормой гостеприимные пристани Золотого Рога.

Перстень, естественно, увез с собой. Любой ромейский чин за пределами империи при виде этой вещички расстелется перед Духаревым, как прикроватный коврик. Так что — пригодится.

Часть третья. Честь и крепость

Глава первая. Честь княгини Рогнеды

Духарев оказался в Киеве всего лишь на пару недель позже, чем Владимир. Это потому, что великий князь возвращался не самой короткой, а самой продуманной дорогой. Не упустил возможности прогуляться по юго-восточным территориям: показать подданным свою крепкую и удачливую гридь. Пусть трусливые устрашатся, а храбрые — обзавидуются. И поучаствуют в конкурсе на место в княжьей дружине.

По дороге изрядная часть Владимирова войска разошлась. Ушли домой те из хузар, что не жили близ Киева. Ушли степняки.