Государь - Страница 104

104

— Глупости говоришь, варяг! — вновь подал голос Путята. — Это ж сколько такую гору земли насыпать придется? Год?

— Может, и год, — согласился Богуслав. — Да только я другого пути в крепость не вижу. Разве что ты, Путята, сам-один к главным воротам подойдешь да бодать их примешься. А корсунцы, на это глядя, от смеха со стен и попадают.

Путята вскочил.

— Если надо, я сам ворота ломать буду! — заорал он, задыхаясь от ярости. — Вот этими руками! Если кто трусливо…

— Ты что же, трусом меня назвал? — ласково поинтересовался Богуслав. — Да еще прилюдно…

— Нет, не тебя, — опомнился воевода. — Это я так, к слову.

Храбр Путята, но нет у него бойца, способного встать против Богуслава. А самому выйти — нельзя. Смерть. Или увечье. Ничего! Он, Путята, найдет возможность поквитаться.

— Я вот что скажу, — вновь вылез Рузила. — Там, в крепости, народ разный живет. Может, найдутся такие, что за хорошую мзду нам ворота откроют? Тогда и ломать их не придется.

Молчание было ему ответом.

Никто из присутствующих не боялся драки. Многие так даже и любили…

Но одно дело — биться в чистом поле, а совсем другое — получить по загривку сброшенным со стены булдыганом. Или кипятку под кольчугу словить. Причем — лично. Поскольку лучшие воины и бьются на лучших местах. То есть — впереди. Но еще обиднее — терять дружинников. Своих. Братьев. С которыми много лет — в одном строю…

— И как же ты думаешь подкупить стражу, Рузила? — выразил общую мысль Сигурд-ярл. — Может, у тебя свои люди есть по ту сторону стен?

— Нету, — огорченно признал вятич. — Но, может, у воеводы Богуслава — есть?

Богуслав молчал. Ухмылялся.

— Говори, брат, не томи! — воскликнул Претич.

Богуслав поглядел на Владимира. Лицо у великого князя — непроницаемое. Здесь, на совете, послухов корсунских нет. Понимает Владимир: был бы у кого подход к обороняющимся, так уже и сказал бы. Однако кое-что в запасе у Богуслава всё же имеется…

— Люди верные в Корсуне у меня есть, — сказал младший Серегеич. — Но власти у них — немного. Зато я знаю, у кого по ту сторону стен родич есть. И родич тот у корсунского стратига — в большой силе.

— И у кого же? — жадно спросил Сигурд.

— У тебя, ярл!

Глава пятая. О родстве и мести

— Русы взяли переднюю стену на западе, — сообщил Гёдбьёрн. — Насыпают земляной вал со стороны балки.

— А что Святые ворота? — спросил стратиг.

— Отступились, — сказал варанг. — Как мы смолой их «черепаху» с тараном попотчевали, так и отошли. Но потеряли немногих. Стрелки у русов очень хороши. Чуть высунешься — вмиг находят. А еще от них кричали, что переговоров хотят. Будешь с ними говорить, сиятельный, или пусть с протевоном толкуют?

— Нет! — отрезал Михаил. — Сам говорить буду.

У протевона хорошие земли по ту сторону стен. И три солеварни. Везде сейчас русы хозяйничают. Дай волю городскому совету, завтра же город сдадут. А что им? Под архонтом Владимиром, пожалуй, воли у херсонитов даже больше будет, чем под Константинополем.

— Собери мне сопровождающих, и пусть объявят перемирие, — распорядился стратиг.

— Со стены говорить станешь? — спросил Гёдбьёрн.

— Нет. Выйду.

— Опасно…

— Я — стратиг, а не рыботорговец! Да и не так уж опасно. Русы слово держат…

* * *

— Вон тот, рыжебородый, справа от стратига, и есть Гёдбьёрн, — сказал Богуслав брату. — Будем надеяться, что Сигурд сумеет намекнуть ему на желательность встречи. А уж устроить это дело будет нетрудно. Ночи здесь темные…

* * *

Устроить встречу оказалось непросто. Михаил Херсонит был человеком опытным и понимал, что нельзя допустить сношений горожан и осаждающих. Он не доверял никому, даже своим «верным», потому что знал: подкопом было взято куда меньше крепостей, чем подкупом. Так что стража на стенах, а особенно при боевых калитках была подобрана так, чтобы одни следили за другими. И все переговоры с русами стратиг вел только лично, а в его присутствии ни о каких параллельных переговорах речи быть не могло.

Михаил понимал также, что опасность может подстерегать и внутри херсонских стен. Стратиг полагал, и не без основания, что он — единственная преграда между обороной и почетной сдачей. Так что берегся патрикий как только мог. Охраняли его одновременно «верные» наемники и преданные его роду соотечественники. Пищу готовили под присмотром его собственной жены и всё равно сначала проверяли на двух рабах, а уж потом приносили стратигу. Ох, непросто быть представителем Автократора в Херсоне!

Но Михаил был весьма далек от того, чтобы впасть в отчаяние. Всё, что от него требовалось, — продержаться нужное время. До прихода помощи из Константинополя. А помощь придет непременно. Херсон василевсу нужен!

Однако русы тоже проявляли упорство. Отчаявшись разбить ворота, они перешли к более долговременному проекту — созданию земляного вала. Согнали к крепости почти тысячу местных жителей и заставили таскать землю. Работали невольники под прикрытием щитов и стрелков-хузар. Каждый день гибло несколько десятков работников, но толку от этого было немного, потому что русы тут же пригоняли новых. Земляной вал рос, поднимаясь и подбираясь к стене… Пока Михаилу не пришла в голову замечательная идея.

Дело в том, что русы строили свой вал исключительно при свете дня, а ночью и землекопы, и их стража, все до единого, уходили в лагерь.

Вот и решил стратиг: почему бы его людям не использовать темное время суток в своих целях.

104