Государь - Страница 48

Трувор опять подмигнул. На этот раз — брату: видишь, мол, что не только нахален малец, но и разумен не по годам. Такой, если в бою не падет, то непременно в воеводы выйдет.

Стемид покачал головой. Не потому, что был с братом не согласен, а потому что именно он, Стемид Белозерский, сейчас оказывался тем, кому надлежит позаботиться о том, чтобы нахаленок дожил до своего воеводства.

«Как сына…» — просил воевода Серегей. Сына бы — не допустил. Детский — он и есть детский. Если оказался в бою, за ним старшие присмотрят. А отрок — не из тех, кого берегут. Он сам спины гридней в бою оберегает, если до сечи дошло.

Так что по уму — следует оставить мальца в детских. Целее будет. Но если по Правде — должен Стемид его проверить. Должен.

— Хорошо, — решил князь белозерский. — Будешь биться. Справишься — возьму в отроки. И медвежатиной кормить буду, чтоб силу быстрее набирал. Если справишься.

«Только не справишься ты, — подумал Стемид. — Уж я об этом позабочусь. Для твоего же блага, маленький Серегеич!»

— Ты шутишь, отец? — поинтересовался младший сын Стемида Большого. — Я должен сражаться с этим цыпленком? Да не буду я!

— Перун Молниерукий! Еще как будешь! — рявкнул белозерский князь, которому сегодня с избытком хватило пререканий с малолетним нахалом. — И будешь обращаться с ним нежней, чем с новорожденным жеребенком. Если ты, Руад, попортишь ему шкурку или, храни нас пращуры, что-нибудь сломаешь, в весенний поход мы уйдем без тебя!

— Ты не сделаешь этого, отец… — неуверенно проговорил Руад.

— Ты сомневаешься в моем слове? — прорычал Стемид Большой, поднимаясь со своего «княжеского» стула.

Руад испугался. Давно он не видел отца в такой ярости. Последний раз — когда тот узнал о том, что свейских зверобоев видели на княжеских тюленьих лежках.

«Неужели это из-за мелкого братца Богуслава? — подумал княжич. — Да не может быть!»

Но перечить отцу не рискнул. Велено уложить мальчишку — уложим. Бережно? Уложим бережно. Руад видел приехавшего сегодня утром боярича мельком и успел отметить лишь то, что малец зачем-то вырядился в боевую бронь. Будто на битву приехал, а не к родичам в гости. Бронь, впрочем, была замечательная. Куда лучше той, что висела на распялках в светлице Руада. А чему удивлятся? Отец мальца — богатейший киевский боярин и был воеводой самого Святослава. Вот уж когда добычи привозили столько, что гридь золотыми ложками кулеш уминала.

Руад не завидовал. Мир велик. Настоящим воинам добра хватит.

— Ну, малец, какое оружие ты выбираешь? — добродушно поинтересовался Руад.

Собравшаяся на подворье Детинца малая дружина Стемида: сто шесть воев, гридней и отроков, в большинстве — природных варягов, пахарей моря и сеятелей смерти, — обменивалась насмешливыми замечаниями. Громко советовали Руаду ходить поаккуратней. Чтоб случайно не раздавить супротивника. Всерьез будущий поединок никто не принимал. Руад статью пошел в отца: рослый, широкогрудый. Малолетний гость росточком — Руаду чуть повыше зерцала. Захотел князь повеселить дружину — значит, повеселимся.

— Я бы выбрал лук, — серьезно проговорил малец, который (вот смеху-то!) всё воспринимал всерьёз. — Но это было бы нечестно. Из вас, северян, стрелки — не очень-то.

Двор так и грохнул. Руад тоже осклабился. Дядька Трувор не рассказывал ему насчет битых в глаз белок.

Малец спокойно переждал, пока хохот утихнет, и продолжил степенно:

— …Потому я выбираю меч и дротик. Дротик пусть будет учебный, без железка. Не хочу батюшку моего в расход вводить, виру выплачивать. Да и негоже это: мы ж с тобой, Руад, родичи. А кто родича кровь пролил, тому удачи не будет.

Последние слова его услышал только Руад. Хохот дружинников напугал даже привычных ко всему ворон Детинца.

— Как скажешь, — спокойно отозвался княжич. Он уважал мужество. Кем бы малец себя не мнил, но выйти с оружием против воина-варяга, который вдобавок ходил в отроках только потому, что князь ждал от сына какого-то особенного подвига… Нужна немалая храбрость, чтобы на такое решиться. Так что пусть храбрится малый. Это правильно. Лучше хвастать, чем выказывать страх…

Илья говорил и изучал своего соперника. Крупный. И сильный. Почтил белозерский князь сына Серегеева — собственного сына вывел в поединщики. Хороший противник. Спокойный, сильный, опасный.

«С сильным будь слабым, со слабым — сильным» — так учили Илью.

Но тут прикидываться бесполезно. Руад Стемидович и так знает, что сильнее. Да так оно и есть. И в этом слабость княжича. Не будет он биться всерьез. Пожалеет. Потому надо одолеть его раньше, чем поймет, что недооценил Илью, и они станут биться на равных.

Ага, учебный меч и полуростовой щит. Илья так и думал. Смять, оглушить, задавить… «Ну берегись, белозерский княжич! Сейчас я тебя удивлю!»

— До первой крови! — рявкнул Стемид Большой, и гогот на подворье мгновенно стих. — Бой!

Дротик прилетел точно в переносицу Руада. Звяк! Княжич чуть наклонил голову, приняв удар налобьем шлема. Будь перед ним настоящий воин — не рискнул бы, но бросок был — так себе. Петушиный клевок.

Теперь шаг вперед, ленивый мах щитом, и из-под щита, быстрый, длинный понизу — плоскостью клинка, по ногам (небойсь не ожидает прохода снизу) — и всё. Ногу мальцу не сломает, но приголубит как следует. Хромать ему потом дня три. Ничего. Перетерпит. Есть! Подбитый учебным мечом малый отлетел в сторону, но тут же вскочил. Левая рука повисла плетью. Удар пришелся по ней, а не по ногам. Крепкий удар — рука враз отсохла…