Государь - Страница 50

В общем, Большая Игра была в самом разгаре, когда Добрыня в очередной раз напомнил, что рассчитывает на личное участие Духарева в событиях будущего лета.

Что ж, коли так — надо собираться. Тем более что посланцы-епископы дозрели до того, что мысль отдать за Владимира константинопольскую принцессу уже не казалась абсурдной. Чего не сделаешь ради спасения державы и любимого Автократора? Цель, как несколько позже сформулируют братья-иезуиты, оправдывает средства.

Небольшая проблема пришла откуда не ждали.

Владимир поссорился с водимой женой. С Рогнедой. Да так крепко, что выгнал ее из Детинца в пригородное сельцо Предславино.

Зашедший в гости к Духареву Устах рассказал, что причиной ссоры стала как раз планируемая женитьба Владимира на сестре ромейского василевса. Дочь Роговолта Полоцкого враз сообразила, что с появлением в Киеве Анны водимой ей уже не быть. Даже если Владимир не последует христианскому обычаю и не прогонит других жен (такого от любвеобильного князя никто не ждал), то станет Рогнеда при Анне — как дочь ярла при дочери большого конунга. Меньшая и младшая. И сыновья ее тоже умалятся. Так что билась за свое право первенства Рогнеда люто. Даже в сердцах пообещала убить ненавистную ромейскую кесаревну.

Раньше Рогнеде многое сходило с рук: Владимиру нравилась ее неженская свирепость и яростный норов. Но такая угроза — это уже чересчур.

И отправилась сердитая княгиня в Предславино.

Впрочем, Владимир уже через пять дней навестил Рогнеду на новом месте и одарил мужским вниманием. Однако в Детинец не вернул.

Примерно через недельку, не спеша, но и не откладывая, дабы успеть до таяния снегов, воевода-боярин Серегей, он же — спафарий византийский Сергий, оснащенный всеми необходимыми грамотами от послов-епископов, на пару с отозванным в столицу мандатором Мелентием и его охраной отправился в Константинополь. Миссия Мелентия была завершена. Теперь при киевском князе имелось посольство много выше рангом.

Бывший имперский посол и его охрана совершенно потерялись в огромном санном поезде, двинувшемся в путь под управлением Духарева.

Воспользовавшись ситуацией, Сергей принял под свое начало изрядное количество полезного груза, который намеревался доставить прямо в империю в начале судоходного сезона и реализовать по самым высоким ценам.

Чтобы всяким нехорошим парням не пришло в голову подняться за счет боярина-воеводы, Духарева сопровождали пять сотен отборных дружинников: две трети всей своей гриди. А в Крыму Сергей рассчитывал еще более усилить свою армию — за счет хузар Машега.

Само собой, чтобы доставить все это богатство и мощь к Золотому Рогу, требовалось немалое количество кораблей, но с этим проблем не возникло. Сергею не надо было даже прибегать к собственным ресурсам: флотилия, выделенная Византией для будущей транспортировки русов в империю, уже была на пути к Херсону. А зачем ей простаивать зря, если есть возможность пополнить казну некоторым количеством номисм?

Никаких сложностей, если не считать небольшого шторма, по пути не возникло, и уже в начале апреля Духарев прибыл в города василевсов Константинополь.

* * *

Всю дружину Сергея свободным порядком в город не пустили бы. Да и ни к чему. Тридцать бойцов личной охраны — достаточная и вполне оправданная свита для знатного ромея.

Духарев мог бы отправить дружинников в собственное поместье, но решил держать их поблизости. А заодно сэкономить на фураже и провианте.

Так что шесть с хвостиком сотен бойцов были записаны русами. Русам же, согласно действующему еще с Олеговых времен договору, входить в город разрешалось только группами, без оружия и в сопровождении специально выделенного сопровождающего. Так что размещали гостей из Киева вне стен, на европейском берегу Босфора, близ монастыря Святого Маманта.

Хорошее место, просторное. Рядом — загородная резиденция императора, ипподром (как же без него) и просторные зимние казармы императорских военных подразделений-тагм, ныне пустующие. Согласно всё тому же договору в весенне-летне-осенний сезон окрестности монастыря превращались в «русский квартал», где купцов-русов тщательно переписывали, назначали казенное содержание (но только при наличии товаров на продажу и на ограниченный срок) и при выходе в город обязаны были давать сопровождающих — толмачей-гидов-соглядатаев.

Продавать свои товары по ценам, установленным для иноземцев, Духарев не собирался. Тем не менее бесплатное размещение и казенное обеспечение получил в полном объеме. По нормам, установленным для наемников-этериотов. Как, впрочем, и договаривались еще в Киеве.

Разместив дружину, воевода-боярин Серегей превратился в спафария Сергия, заплатил положенный для знатного гражданина Византии взнос, скинул прочие дела на помощников, тепло распрощался с Мелентием, обещавшим похлопотать об аудиенции на самом высоком уровне, уселся на застоявшегося в путешествии «араба» и в сопровождении управляющего делами торгового дома «Духарев и семья» фессалийца Дорофея отправился домой. То есть в свой собственный особняк «с видом на набережную», купленный еще покойным братом Мышатой, коего здесь именовали Михаилом.

Грек-фессалиец Дорофей тоже достался Сергею в наследство от Мышаты. Угодливая скользкая сволочь. Но сволочь весьма полезная. Так полагал Духарев. Хотя проверить, как сволочь ведет дела, не помешает…

Но не сегодня. Устал. Да и вечереет уже.

Сергею очень хотелось поспать хотя бы ночь на нормальной кровати, а не в гамаке над палубой.